Тайна 'Альтамаре' - Страница 21

- Что же могут сделать подростки там, где ваши люди терпят крах?

- Им не придется ничего делать. Понимаете, стоит в порту появиться полицейскому боту, как там уже тишь и гладь, ну прямо уик-энд! Контрабандисты моментально узнают любого таможенника или полицейского, будь он в форме или в штатском. Наша деятельность становится просто бессмысленной. У меня в руках все доказательства, а поймать их с поличным я не могу. Будь в моем распоряжении лодка, которая ни у кого не вызывала бы подозрений, я смог бы держать под контролем все суда, которые перегружаются в нашем порту.

- Надо все это объяснить Яну, - сказал отец. - Он уже достаточно взрослый. Пусть сам решает. Я не допущу, чтобы он по неведению ввязался в какую-то авантюру.

Он вышел в переднюю и позвал старшего сына.

Марк кубарем скатился с лестницы, но указательный палец отца весьма убедительно дал ему понять, что Яном зовут другого. Мальчик обиженно повернул обратно. Его благой порыв не оценили: он ведь думал, что нужно принести еще кофе.

Ян вошел в комнату.

- Ты уже догадался, конечно, что я не пришел бы к вам с подобным предложением, не имея к тому серьезных оснований, - сказал комиссар. - В порту расхищают грузы, и в интересах нашей страны положить этому конец. Так вот: если заметишь что-нибудь подозрительное, дай мне знать. Сам ничего не предпринимай. Плавайте и удите рыбу, но будьте начеку. Плавайте осторожно, в доках большое движение. В первую очередь позаботьтесь о том, чтобы все в порту привыкли к вам и к "Бернару", чтобы ваша лодка примелькалась и никто уже не обращал бы на нее внимания. Согласен ты поработать таким образом две недели?

- Согласен, - сказал Ян и крепко сжал протянутую ему руку.

На море стоит туман. Тихо, ни ветерка. Ян предсказал туман еще вчера, когда солнце садилось в тучу позади гостиницы "Наутилус". Марк тогда только плечами пожал. Если даже метеорологи, выступая по телевидению, то и дело ошибаются, как может предсказать погоду его брат? Строит из себя всезнайку.

- Сегодня ночью ветра совсем не будет, - вздохнул Ян.

- Давайте сегодня спать, - предложил Боб, зевая. - Угрями я сыт по горло, и потом, если нас накроют за ночной ловлей, нам не поздоровится.

Боб предпочитал плавать днем. Днем можно окликнуть какое-нибудь судно, позубоскалить с командой или с грузчиками, глядишь - и марки удастся обменять. А у младшего брата полная коробка спичечных этикеток. Он уже ждет не дождется, чтобы скорее начались занятия в школе, тогда он сможет показать ребятам русские, японские и китайские этикетки. Счастливчик!

Непонятно только, почему-Ян и слышать не хочет об отдыхе. Сначала, конечно, было очень интересно и увлекательно плавать ночью в доках. Кругом темно, а вода черная-черная, прямо чернила. Фонари с набережной и навигационные огни переливаются, отражаясь в волнах, поднятых проходящим судном. Отчетливее, чем днем, слышны все звуки гавани. Но после недели ночных плаваний и наслаждения запретной рыбной ловлей оба младших брата хотели спать.

- Ну, заныли! Круглый год ведь спим по ночам в постелях. На что же тогда каникулы!

Тошнотворный запах нефтеперегонного завода висел над Хансадоком. Боб заметил, что в Леопольддоке и Хаутдоке вонь не так чувствуется. Но Ян будто и не слышал.

- Интересно, что его держит здесь? - раздраженно ворчал Боб. - Никак с места не сдвинешь!

- Послушай, Боб, ты видел попугаев на том судне?

Боб видел. Они сидели в сверкающей клетке за окном капитанской каюты. Серые, голубые и зеленые.

- Мне бы таких. Я бы тоже стал разводить, - сказал Марк.

- В нашем классе один парень разводит, - сказал Боб. - Начал с одной пары, а сейчас у него знаешь сколько!

- Вот бы мне парочку!

- У этого парня их так много, что он каждый день по одному попугаю на волю выпускает.

- Иди ты!

- Честно. Он мне сам сказал. Корм очень дорогой.

Ян фыркнул, и Марк понял, что его опять разыгрывают. Он уже хотел разозлиться, но тут Ян крикнул:

- Отдать концы!

- Есть отдать концы! - обрадовались мальчики, сразу же забыв про ссору.

"Бернар" развернулся на правый борт, и Ян повел его к четвертому доку. На Шельделане звякали буферами товарные составы, светились топовые огни огромного пассажирского теплохода на Шельде, а в Нефтяной гавани полыхал факел нефтеперегонного завода. Перед входом в четвертый док Ян выключил мотор. "Бернар" бесшумно скользил по воде.

- Станем на якорь, а, Ян?

Нет. Ян полагал, что их якорной цепи не хватит, в доках ведь довольно глубоко, а пока нет ветра, их никуда не унесет. Истинной же причины, почему он не хотел бросать якорь, Ян братьям не открыл: если что-нибудь случится, если он заметит подозрительное движение на воде, у него не будет времени сняться с якоря.

На двести семьдесят пятом причале стоит панамский пароход "Пинда". Это старое судно с прямым заржавленным форштевнем. Команда на нем греческая, и похоже, что владелец тоже грек. Но плавает судно под панамским флагом. Боб сегодня побывал на нем. Там была ужасная суматоха. Оглушительно грохотала паровая лебедка, бригадир грузчиков надрывался, стараясь перекричать шум. Молодой докер зарычал на Боба, предложив ему немедленно убираться прочь, если он не хочет, чтобы его трахнуло по башке хорошим тюком.

Сейчас там все тихо. Бок о бок с панамцем стоит речное судно, груженное мешками с мукой, предназначенной, очевидно, для того же панамца, но погрузки почему-то не происходит.

- Какая грузоподъемность у этого парохода? - спросил Марк.

- Пять тысяч, - ответил Ян.

- А ты говорил, три тысячи четыреста.

- Я же вам двадцать раз объяснял, - сказал Ян терпеливо, - три четыреста - это тоннаж, а пять тысяч он может принять груза. Грузоподъемность, понятно?